Как репетируют «Аиду» в Театре оперы и балета

27 и 29 марта Самарский театр оперы и балета покажет премьеру оперы Джузеппе Верди «Аида». Спецкор «Волжской коммуны» посмотрел одну из первых репетиций спектакля в декорациях и вместе с самарскими блогерами прошел по цехам театра.

Синее с золотым - одно из главных цветовых сочетаний самарской «Аиды»

На сцене Оперного огромная египетская маска: лицо, расколотое надвое трещиной. Декорации привезли из Питера накануне — когда стоишь вот так близко к этой махине, живо представляешь, как масштабно должна была выглядеть разгрузка фур. На сцене суета, среди актеров и технического персонала и Юрий Александров, режиссер-постановщик оперы, с которым мы только накануне записали интервью. «Юрий Исаакович, лошадь-то будет?» - спрашиваю, вспоминая недавний разговор. «Да вот сейчас приведут» - машет рукой в сторону кулис. И правда - вскоре на сцену выводят белую лошадку. Животное и ухом не ведет. «Ничего, вот услышит оркестр!» - Александров, конечно, реалист, но «полный энтузиазма».
До репетиции еще остается немного времени, и нас (блогеры давно просились) ведут в цеха, где вовсю готовят оформление премьеры. В швейном строчат с десяток машинок - дошиваются последние костюмы. На вешалках бежевые платья с орнаментом из египетских иероглифов. К некоторым еще не пришита золотая окантовка. В примерочной артистка хора, на ней голубое с золотым - тоже одно из главных цветовых сочетаний самарской «Аиды», оформленной петербургским художником Вячеславом Окуневым. В золоте вся сцена - иероглифы на занавесе, подножия пирамид, уходящих куда-то за кулисы... «Я просил Окунева сделать величественный спектакль. Мы должны ощущать могущество этой египетской нации, ее воинственность», - рассказывает Юрий Александров.
«Осторожно, там лошади ходят», - шутит дирижер Евгений Хохлов, встречая нас на выходе из лифта. Да видели, видели. Мы снова на первом этаже, теперь уже в зале. Балетмейстер Ирина Шаронова репетирует марш. В первом ряду - Александров и Окунев. Художнику показывается артист в костюме - фигура в синем оказывается Михаилом Губским (он поет партию Радамеса в паре с Дмитрием Крыжским).

В шесть наступает время режиссера. «Развозите голову, вывозите кровать» - командует Александров. Ставят комнату Амнерис. На сцене появляется причудливой формы кровать. «Здесь еще не хватает гирлянды, большой такой, со стразами», - объясняет нам, незапланированным зрителям, Александров. Ему, кажется, даже нравится вести репетицию на публику. В «ударных» местах режиссер помогает себе руками, почти подпрыгивает. «Девочки, вас очень видно, руки, руки» - показывает, что руки нужно держать изящнее. «Сейчас ведь все умеют стакан в руку взять, а что такое держать бокал - никто не знает» - это уже нам. «Девочки, молодцы, молодцы, хор, красавицы! Только улыбайтесь. Я знаю, что вы меня ненавидите уже, но улыбайтесь. Цветов на банкетках не должно остаться, их служанки уносят», - следит за сценой Юрий Александров.

Наталья Фризе (Амнерис) и Ирина Крикунова (Аида) остаются наедине. В эмоциональном вокальном диалоге Амнерис, испытывая Аиду, лжет, что Радамес убит на войне. Одна женщина наступает на другую, Аида защищается, закрывается руками, падает на пол, умоляет — сцена очень выразительная. «Володя, приготовился, быстрое опускание будет. Пошел супер вниз», - по команде режиссера опускается суперзанавес с изображенной на нем египетской колесницей. С переменой декораций сцена заполняется выстроенными вдоль пирамид людьми - триумф Радамеса выглядит внушительно. Александров выбегает на сцену, сам управляет массовкой: «Андрюшенька, встаньте к царю, на вторую ступеньку сбоку. Жрецы, растянитесь шире, а то я женщин за вами не вижу».
На премьере всего этого не будет - каждый артист встанет на точно определенное для него место, цветы унесут вовремя, а режиссер сядет в зал вместе с публикой. Но что-то очень важное, из чего возникает театр, можно почувствовать только на репетиции. Премьера «Аиды», кстати, выйдет в Международный день театра.