«Летучая мышь»: снова в полете

Театр оперы и балета вновь приглашает зрителей на знаменитую оперетту Иоганна Штрауса

Впервые она «залетела» на самарскую сцену в середине пятидесятых. С тех пор с наших афиш почти не исчезает.


Хотя постановки и меняются. На памяти завзятых театралов - двадцатилетней давности «Летучая мышь» в постановке харизматичного Бориса Рябикина, в 2009 году родилась «Мышь» режиссера Бориса Кричмара.

Оперетта - жанр живой, мобильный. Два года прожила предыдущая «Мышь» - и хватит, захотелось чего-нибудь новенького. Для возобновления спектакля пригласили постановочную бригаду из Санкт-Петербурга - режиссера Галину Тарасову, художника Бориса Анушина, хореографа, заслуженного деятеля искусств Сергея Грицая.

Режиссеры любят оперетту за обилие постановочных возможностей. Зрители - за увлекательный сюжет, живо развивающееся действие. И немаловажное обстоятельство - в отличие от оперы, где текст обычно не очень разборчиво поется, речь опереточных персонажей по большей части отчетливо проговаривается актерами. Зрители ловят каждое слово - отточенное остроумие текста знаменитого советского драматурга Николая Эрдмана того заслуживает. Арии, ансамбли, хоры, словно ракеты, взмывают над речевыми эпизодами.

Режиссер Галина Тарасова - художественный руководитель Санкт-Петербургского театра оперетты. Начинала «изнутри», познавая законы жанра как опереточная певица - сначала в Саратовском театре, потом в Красноярске, затем в театре музыкальной комедии в Санкт-Петербурге. Окончив Академию театрального искусства (бывший ЛГИТМиК -Ленинградский институт театра, музыки и кино) по специальности «Режиссер музыкального театра», Галина Ивановна посвятила себя режиссерской деятельности. В работе над самарской «Летучей мышью» Галина Тарасова не ставила себе задачи ошеломить зрителя экстравагантным решением. Вполне традиционный режиссерский рисунок. А вот в сценографии у Бориса Анушина появилось кое-что новое. Арестантов (как мы помним, в конце оперетты действие переносится в тюрьму) в прямом смысле слова засунули в бутылки. Есть и рецидив предшествующей сцены - сцены бала у князя Орловского. Роскошная люстра из бального зала перекочевала на потолок тюрьмы и светит там как ни в чем не бывало. И с невозмутимостью бывалого узника в ней восседает... Альфред, неудачливый ухажер Розалинды.
 
«Летучая мышь» - оперетта, в которой царят два сопрано. Традиционное распределение ролей идет от комической оперы: Розалинда, благородная героиня, страдающая от легкомысленного поведения мужа, и Адель, ее неунывающая служанка. Татьяна Гайворонская в партии Розалинды - редкостный черный бриллиант, опереточная дива, в роли которой темным пламенем отсвечивают все спетые ею трагические и драматические роли. И не сверкал бы этот бриллиант так ярко, если бы за ним, за кокетливым лукавством дуэта с Айзенштайном, не просматривались и ревность, и оскорбленное достоинство, и нежность. Генрих Айзенштайн, принимая жену в маскарадном костюме летучей мыши за прекрасную незнакомку, жалуется ей: жена для него - прочитанная книга. И как он оказывается посрамлен! Гайворонская - Розалинда - книга, лучшие страницы которой еще впереди.

Блистательная Адель - Ирина Янцева - завораживает красотой и чистотой инструментального звучания голоса. Отметим и замечательный дебют нового баритона, вошедшего в этом сезоне в труппу театра, - лауреат Российской национальной премии «Золотая маска» Дмитрий Бобров выступил в партии Генриха Айзенштайна. Хороши актерские работы Владимира Полуяхтова (директор тюрьмы), Юрия Проскурякова (дежурный). Лыка не вяжут бравые тюремщики. Впрочем, это беспроигрышная сцена - актеры, изображающие пьяных, обречены на самые горячие зрительские симпатии.

Не буду упоминать всех исполнителей - не все составы (а их несколько) удалось пока видеть и слышать. Замечу лишь, что победила в нашей премьере музыка. Всеми любимая, знаменитая, сверхпопулярная. Браво, маэстро Иоганн Штраус! Кстати, это второе, и не менее удачное, появление нашего нового дирижера Евгения Хохлова перед самарской публикой (первое, напоминаем, было в «Шопениане»).

Есть в этой постановке и некоторые неразрешимые (или не разрешенные пока) загадки. Античные туники, в которых танцует женская часть кордебалета... Как их занесло в девятнадцатый век? Художник Борис Анушин трактует неожиданную одежду как элемент маскарада. Правда, чем-то туники от классического образца отличаются. Помнится, не принят был в первом веке в Риме воротник шалькой, украшающий балетные туники. Впрочем, элемент неверности, обмана, хмельного головокружения и от сюжета, и от его трактовки здесь вполне уместен. Такова уж она, «Летучая мышь».

Источник