Валентина Пономаренко: «Мое сердце принадлежит театру»

Вся творческая судьба заслуженной артистки России Валентины Пономаренко, которая недавно отметила 40-летие своей сценической и педагогической деятельности, связана с нашим городом. Предлагаем читателям рассказ, а по существу исповедь артистки о своей жизни и творчестве.

Путь к сцене

«Родилась я в Краснодаре, в семье военнослужащего. Моя мама – кубанская казачка. Детство прошло в военном городке под Баку, где служил папа. Он был летчик, и самые ранние детские ощущения связаны у меня с небом, с воздухом, с полетами и прыжками. Моя танцевальная судьба сложилась довольно интересно. В те теперь уже далекие времена в воинские части регулярно приезжали концертные бригады, в которых обязательно была и балетная пара. На одном из таких концертов и произошло мое первое знакомство с балетом. Мне было семь лет, и я влюбилась в танцы, восхищалась тем, как балерина танцует на пальцах. Очень нравились мне и искрометные азербайджанские танцы. Уже в четырехлетнем возрасте я прыгала на пальцах на песке, подражая танцорам-мужчинам.

Когда мы вернулись в Краснодар, пошла сразу на акробатику, плавание, в хор и в балетный кружок, где занималась три года. Этот кружок выбрала потому, что он был ближе к нашему дому, и, как выяснилось, не ошиблась. Помню своего первого педагога Ларису Евгеньевну Грекову. Именно она посоветовала маме отдать меня в хореографическое училище. В девять лет меня привезли в Воронеж, и я поступила в училище. Интерната не было, мне сняли угол.

В Воронежском училище моим добрым гением стала Ксения Андреевна Есаулова, которая приехала из Перми. Она училась в Ленинградском хореографическом училище у самой Вагановой. Ксения Андреевна сразу обратила на меня особое внимание. Может, еще и потому, что родом она тоже из Краснодара. Именно она убедила меня в том, что я смогу чего-то добиться в жизни. Училась я хорошо, окончила с красным дипломом, но не скажу, что была, как теперь выражаются, звездой. А вот Ксения Андреевна что-то во мне разглядела и по существу определила мою дальнейшую судьбу. Она посоветовала мне по окончании Воронежского училища поучиться и еще в Ленинграде. И я последовала ее совету. Тогдашний художественный руководитель Ленинградского училища Фея Ивановна Балабина взяла меня в класс усовершенствования. По существу это был класс для избранных, куда попадали далеко не все.

Явление Аллы Шелест

После первого года учебы в училище неожиданно появилась Алла Яковлевна Шелест. Она приехала из Куйбышева, где уже работала главным балетмейстером в оперном театре. Шелест все знали, относились к ней с огромным уважением. Она приходила на уроки и присматривалась к ученикам. Посмотрев меня, предложила поехать к ней в Куйбышев. Мне было жалко расставаться с Вагановским училищем, но мне посоветовали не отказываться: у Шелест та же ленинградская школа, но я смогу еще и танцевать на сцене. В то время, как, впрочем, и теперь, по окончании учебы можно было «зацепиться» в Ленинграде, устроиться, например, в Малый оперный театр. Но своей судьбой я распорядилась по-иному.

В жизни не всегда все складывается гладко. Никогда не забуду свой первый эпизод на куйбышевской земле. В свои девятнадцать лет я оказалась одна ночью в аэропорту. Перед вылетом дала телеграмму в театр, но меня никто не встретил. Я не знала, как добраться до города и ловила машину. Ко мне подошел совершенно незнакомый юноша и спросил, зачем я сюда приехала. Услышав, что я приехала работать, он сказал: «Девушка, уезжайте из этого города, ничего хорошего у вас здесь не будет». И действительно: временами была уверена, что совершила тогда ошибку, не повернувшись и не улетев обратно в Ленинград.

Я всегда терпимо отношусь к тому, что происходит в театральной среде, где судьбы людей складываются порою драматично. По приглашению Шелест в Куйбышев из Ленинграда тогда приехали девять человек. То, что Алла Яковлевна приехала в Куйбышев не одна, а со своей командой – это нормально. В принципе иначе было бы и невозможно. Но я всегда говорила своим молодым коллегам, что нас, девочек и мальчиков, привезли в Куйбышев «на живое», в сложившийся коллектив, где уже были свои лидеры.

Молодежный ленинградский десант оказался под крылом Аллы Яковлевны Шелест. Она понимала, что ведущих танцовщиков найти проще, что без молодых ребят нет кордебалета, а без него невозможно поставить ни одного спектакля. В премьерном составе «Лебединого озера» «своих» она поставила на маленьких лебедей, на роли невест Принца.

Иногда моя жизнь в Куйбышеве складывалась непросто, особенно в годы, когда оперный театр был закрыт на реконструкцию. Ксения Андреевна Есаулова могла еще раз здорово изменить мою судьбу. Работая балетмейстером в Саратовском оперном театре, в 1972 году она пригласила меня к себе на ведущее положение. Но я не поехала, осталась с Шелест. Этой возможностью воспользовалась другая балерина нашего театра.

Эпоха Игоря Чернышева

В конечном счете, в Куйбышеве - Самаре у меня все получилось не так плохо. В 1976 году для меня и для всей труппы началась эпоха Игоря Чернышева, ставшего самым главным моим балетмейстером. Он дал мне все. Всегда говорила и буду говорить, что годы его работы в нашем театре главным балетмейстером были пиком для балетной труппы. У Игоря Александровича во главе угла всегда была классика. Он понимал: классика необходима, чтобы артисты держали форму. У нас шли «Дон Кихот», «Баядерка», «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Жизель». Но наряду с этим шли у нас и его авторские спектакли. Не классика принесла славу нашему театру - куда нам тягаться с Мариинкой или Большим театром, а спектакли, сочиненные Чернышевым: «Антоний и Клеопатра», «Ромео и Джульетта», «Ангара», «Спартак», «Помните». «Щелкунчик». Эти его работы были известны везде.

Сейчас плохо помню себя - балерину. Моя первая большая роль - Лиза в «Тщетной предосторожности», где моими партнерами были замечательные Миша Козловский - Колен и Володя Тимофеев - Марцелина. Этот спектакль поставили Шелест и Вагабов. Затем была Зарема в «Бахчисарайском фонтане». Моя сценическая судьба сложилась все-таки счастливо. Перетанцевала практически весь классический репертуар. Были премьеры, были партии, сочиненные на меня. Это, прежде всего, Валентина в чернышевской «Ангаре». Даже Екатерина Максимова не могла похвастаться, что на нее часто ставили партии в Большом театре. Значит, жаловаться - с моей стороны просто нескромно.

Вторая ипостась

В 1999 году, оттанцевав 29 лет, я решила оставить сцену. Дата была некруглая, но я почувствовала, что натанцевалась, и ни секунды не жалела, что ушла со сцены. Моими последними партиями были Эсмеральда, Армида в «Павильоне Армиды» и Кошечка в «Спящей красавице».

Но это не стало завершением моей творческой биографии. Уже тогда у меня было два вида деятельности. Кроме выступлений на сцене, с 1992 года я занималась педагогикой: Игорь Чернышев пригласил меня в качестве репетитора. По существу я была «играющим тренером». В 1996 году я стала директором, а со следующего года и преподавателем хореографической школы. В течение трех лет заведовала кафедрой хореографии педагогического университета - теперь это социально-гуманитарная академия, затем перешла на должность доцента: совмещать кафедру с директорством в школе трудно. Окончила Санкт-Петербургскую академию русского балета имени А.Вагановой, получив вначале степень бакалавра, затем магистра. Все это заняло пять лет. Диссертацию «Влияние санкт-петербургской балетной школы на самарский балет второй половины ХХ века» защитила на «отлично». В куйбышевском-самарском театре мы всегда ориентировались на санкт-петербургскую школу: приоритеты театра тем выше, чем выше планка.

В любом балете, безусловно, нужна техника. Но она – не самоцель, а одно из средств создания образа. Внушаю это воспитанникам нашей хореографической школы с первымх лет учебы. Я убеждена: санкт-петербургская школа – вершина хореографического искусства. Многие наши выпускники уезжают учиться в Санкт-Петербург. Один из них - Николай Корыпаев работает в Михайловском театре. После окончания школы его взяли в самарскую труппу, но в ней он пробыл недолго и уехал в Вагановское училище. Когда его педагог Сергей Воробьев высказал по этому поводу сожаление, мама Николая сказала: «Вы сами внушили сыну пиетет перед Санкт-Петербургом. Поэтому он и уехал». И сейчас несколько моих учениц продолжают там учиться. Конечно, в Самару они уже не вернутся, хотя и любят свой город.

Сегодня для меня главное – педагогическая работа. Но мое сердце принадлежит театру, где я по-прежнему являюсь репетитором. Это тоже мое любимое дело, которому я отдала двадцать лет жизни. В школе я преподаю актерское мастерство, не танец, в академии – методику преподавания классического танца. Желающих учиться в академии много. В их числе и артисты балетной труппы нашего театра. Постепенно они начинают совсем по-другому работать в репетиционном зале. У меня уже закончили наши солисты Ульяна Денисова, Юлия Голицына, Алла Корб, Антон Шалин. Продолжают учиться Дмитрий Пономарев и Игорь Ожегов. Так сохраняется преемственность школы: я преподаю им методику, которую сама получила в Санкт-Петербурге. Она уникальна, собрана по крупицам и передается из уст в уста.

«Штучный продукт»

Наша хореографическая школа много дает ребятам. Школа и театр воспитывают любовь к балету. Те, кто хоть однажды попадает в театр на балетное представление, становятся нашими. После школы ребята могут танцевать в различных не классических коллективах. Но не нужно забывать самого главного: основная задача нашей школы - воспитание личности, общей культуры. Человек может трудиться на любом поприще, но полученное в нашей школе от него никуда не уйдет. Недавно видела фильм об имеющем мировую известность старейшем хоре мальчиков Вены. Все они – фанаты пения, но далеко не все собираются связывать с пением свою дальнейшую жизнь. Кто-то мечтает стать адвокатом, кто-то спортсменом, кто-то – заниматься бизнесом. То же – и с нашими ребятами. Наши выпускники – «штучный продукт». Артистом станет не каждый из них, но практически все наверняка будут интеллигентными, духовно богатыми людьми. Это тем более важно потому, что в нашей общеобразовательной школе в этом плане сейчас далеко не все благополучно.

Кто-то, может быть, находит отдушину в чем-то другом, а у меня есть единственное - моя работа: раньше сцена, теперь балетный класс. Рада, что и сегодня получаю от работы огромное удовлетворение. К сожалению, в окружающей жизни, в Самаре, не все настраивает на мажорный лад. Но вот ремонт нашего оперного театра – это прекрасное дело. Теперь к театру у людей совсем другое отношение. Они тянутся сюда, приходят нарядные, с ощущением праздника. Хочется сказать огромное спасибо всем, кто помог это сделать.

Источник