О "Борисе Годунове": сцена в тереме и роль Ксении в опере

Ирина Янцева: Очень жаль, что «Борис Годунов» идет у нас в театре так редко, потому что спектакль, подобный этому, я не видела нигде. И в оформлении, и в цельности восприятия он стоит особняком даже среди других наших постановок. Он очень необычный, огромное впечатление производит ощущение потемневших от времени фресок в декорациях... Лично я всегда смотрю этот спектакль до конца: «Годунова» хочется слушать, потому что по психологии, по наполнению эта музыка гениальна.

Что касается партии Ксении, которую я пою, – вообще это персонаж, который работает в основном на образ Бориса, как дополнительная краска, дополнительная сторона характера неоднозначной личности царя. Рядом с Ксенией он предстает перед нами любящим нежным отцом. Ксения была бы, я думаю, вполне счастлива, если бы Годунов остался жив: он устроил бы ее судьбу. Исторически судьба Ксении драматична, она попала в любовницы к Лжедмитрию и вскоре была сослана в монастырь.

Андрей Антонов: Я могу еще сказать, что раньше партию Ксении как правило исполняли певицы, подающие надежды, с качественными голосами, – те, кто потом становился звездами. Как кстати и в случае с Прилепой из «Пиковой дамы». 

Когда мы с Ирой работаем над «Годуновым», мне нравится ее состояние трогательной нежности к отцу. Несмотря на то, что тяжело и Ксении, потерявшей жениха, и Борису, – в музыке и в сценическом действии у них единение, ощущение уюта, домашнего очага. Видимо, давление со всех сторон на царя и на его семью очень сплотило их.

Ирина Янцева: И Федор тоже пытается себя проявить как мужчина, защитник семьи…

Андрей Антонов: Недаром же и у Пушкина, и у Мусоргского есть эта сцена в царском тереме.

Ирина Янцева: Это способ показать настоящее нутро Бориса, человека, который, может быть, многого не совершил бы, если бы его не вынуждали обстоятельства. Борис хорошо понимал, что либо он что-то сотворит, чтобы удержаться на троне, либо всю его семью просто убьют. Что в итоге и произошло, как только его не стало. Так что Борис здесь – такой, каким должен быть любящий отец.

Андрей Антонов: И тем ярче контраст к истории с царевичем. Если Годунов действительно отдал приказ об убийстве Димитрия, то его отцовские чувства к сыну и дочери сильнее воздействуют на зрителя.

Ирина Янцева: Эта постановка производит на меня впечатление чего-то очень искреннего и очень русского. Когда я в первый раз надела на себя сарафан Ксении, я испугалась: «Боже мой, да он же 68-го размера! Я в нем потеряюсь!» Но в итоге я была потрясена тем, насколько художник Павел Каплевич видел образ артиста в целом, в антураже. В костюмах, конечно, безумно жарко, но смотрятся они со сцены очень эффектно.